ФОРУМ ВЕРТОЛЕТЧИКОВ |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ФОРУМ ВЕРТОЛЕТЧИКОВ » Библиотека » Байки вертолетчика
Весёлые и не очень истории армейской жизни бортового техника вертолета, воспроизведённые на основе реальных событий периода распада Советского Союза и либеральных реформ конца прошлого века. Некоторые имена и фамилии действующих лиц изменены. Присутствуют элементы художественного вымысла.
Некоторые рассказы ещё не дописаны.
Начало (незаконченное)
«Офицер должен быть примером не только физического здоровья, ловкости, выносливости и силы, не только умственного развития и знаний, но и духовных качеств, и офицерский мундир должен быть синонимом не человека грубого, бесшабашного, невежественного, невоспитанного, а синонимом порядочности во всех отношениях: воспитанности, просвещенности, чистоты, утонченности и вместе с тем всяческой силы и мужества».
Л.Н.Толстой
- Раз, раз, раз-два-три. Раз, раз, раз-два-три, - периодически командует командир роты майор Герасимов курсантам Кировского военного училища, бегущим по утреннему ещё не проснувшемуся городу. Сто оголенных по пояс, пышущих паром от разогретых на прохладном весеннем воздухе тел курсантов вторят ему четким, глухим и мощным ударом сапог об асфальт. Если закрыть глаза, то может показаться, что это бежит один очень большой и тяжелый человек-великан и земля содрогается при каждом его шаге.
Этим курсантам по 19-20 лет, они уже не первокурсники-желторотики, у них за плечами почти три года тяжелой и интересной учебы, три года жизни по распорядку, три года интенсивных и регулярных занятий спортом, три года ломки юношеских заскоков и выкрутасов. Среди них уже нет слишком толстых или слишком худых, они все примерно одинаковой комплекции с широкими плечами и приличными мышцами. Все они, хотели они того или нет, научились понимать друг друга с полуслова, им уже хорошо знакомы такие понятия как взаимовыручка, взаимоуважение, дружба и товарищество.
- Раз, раз, раз-два-три. Раз, раз, раз-два-три, - вновь прозвучал зычный и твердый голос командира. Наш командир – Герасимов Александр Григорьевич, уже не молодой, но достаточно спортивный, худощавый, невысокого роста, с белёсыми бровями и строгим взглядом офицер, который много лет посвятил нелегкому делу воспитания будущих офицеров. Ещё на абитуре многие нам сочувственно говорили: «Вешайтесь. В спортивную роту попали. Гера вас загоняет». И действительно, как только мы стали получать на занятиях первые двойки, командир материализовывал их в забеги вокруг училища – по кругу за каждую двойку. Вскоре двоек в роте не стало. По началу мы воспринимали Геру как строгого и бессердечного злодея, но буквально через несколько месяцев это чувство улетучилось. Командир оказался очень даже понимающим, думающим и заботливым человеком. Помню как у меня вечером, после ночной чистки картошки в наряде по столовой, сильно заболел живот, я всю оставшуюся ночь провел в позе «ЗЮ» и под утро встать почти уже не мог. Было воскресенье, Гера примчался из дома, выбил у дежурного по училищу КамАЗ и лично отвез меня в госпиталь, хотя госпиталь находился в 100 метрах от училища. И только когда узнал диагноз (оказался банальный аппендицит), убедился что операцию будет делать сам начальник хирургического отделения, только тогда он уехал из госпиталя. Позже Гера спас меня от отчисления из училища за драку. Непонятно что мы тогда не поделили с Серёгой из Москвы, характерами наверное притирались. На следующее же утро я был у генерала на ковре, в прямом и переносном смысле слова, а вечером стоял на педсовете.
Когда генерал дал слово командиру роты, нашему Гере, всем присутствующим стало понятно, что меня оставят. Гера говорил в мою поддержку много и порой совсем не по существу. Генерал пытался пару раз его «закруглить», но тот всё продолжал. Выходили из зала мы с Герой вдвоём и у нас обоих были мокрые на спине рубашки. Теперь, когда я слышу песню группы Любе «Батяня комбат», у меня перед глазами рисуется образ нашего командира, нашего Геры.
Раз, раз, раз-два-три. Раз, раз, раз-два-три. Под этот ритм и в этом строю легко бежать. Находясь в этом пышущем жаром, здоровьем и молодостью строю, ощущаешь себя неотъемлемой частью мощного единого организма, способного на многое. В этом строю нет ни страха, ни смущения, ни зависти, ни злобы. Здесь только уверенность, уверенность в себе, в своих товарищах, в своих командирах, в своей стране, в своем будущем – пока ещё неопределённом, но обязательно – достойном и правильном, необходимом стране, родным и близким, которые обязательно будут гордиться.
…
Раз, раз, раз-два-три. Раз, раз, раз-два-три. Как легко думается. Вспоминается абитура, масса разношерстных молодых парней, приехавших со всей страны в Киров с одной лишь целью – стать офицерами Советской военной авиации. Среди прочих есть и парни в солдатской форме, отслужившие год срочной службы. Их по началу ставили командирами отделений, но потом многих снимали с этих должностей потому, что стаж службы оказывается, не влияет на исскуство руководить людьми. На первом же общем собрании курса в клубе начальник училища генерал-майор Изычев отчислил одного из таких «старослужащих» за неправильное обращение, тем самым, дав всем понять, что шутки закончились, и мы попали армию, в которой дисциплина и субординация – первое дело.
…
Раз, раз, раз-два-три. Раз, раз, раз-два-три. В голову приходят совсем ещё свежие воспоминания о недавней стажировке в вертолетном полку в городе Чирчике под Ташкентом. На базе этого вертолетного полка долгое время вертолетчики из равнинных местностей Советского Союза переучивались летать в горных условиях перед командировкой в Афганистан. Львиная доля военнослужащих этого полка побывали в Афгане по два – три срока. Мой инструктор был в Афгане два раза по два года, не считая периодических полетов туда и обратно. Это простые с первого взгляда мужики, но когда на какой-нибудь праздник они одевают парадную форму, то порой поражаешься: человек с которым ты травил анекдоты, пил пиво и болтал о бабах или смысле жизни, оказывается – кавалер двух орденов красной звезды, у него на груди медаль за отвагу и много других медалей, в том числе и иностранных. Проникаешься чувством гордости за то, что оказался среди этих людей и выполняешь плечом к плечу с этими людьми одно общее дело.
…
Раз, раз, раз-два-три. Раз, раз, раз-два-три. Рядом бегут мои товарищи, мои друзья: Батя, Вова синий, Шалый, Сизый, Кучик, Роберт, Санек, Миха, Серёга… Уже через месяц мы выпустимся из училища и разлетимся, разъедемся по разным полкам и эскадрильям нашей необъятной страны, а кто-то и за её пределы. Сейчас на дворе весна 1990-го года. В стране вот уже пять лет идет какая-то непонятная «перестройка», в странах Восточной Европы и на Кавказе начались какие-то конфликты. Но о них пока почти ничего не известно, в новостях об этих конфликтах почти не сообщается и нас пока всё это не касается. В прошлом году вывели наши войска из Афгана, нам уже туда не попасть, но мы готовы. Нас хорошо научили и мы уверенны в себе. Мы готовы ко всему.
Раз, раз, раз-два-три. Раз, раз, раз-два-три…
Окатыш
Так сложилось, что по окончании военного училища по распределению я попал в одну часть вместе с моим однокашником – Артуром. Артур – добродушный, темноволосый, кареглазый, круглолицый мариец, среднего роста, предрасположенный к полноте. Если бы не регулярная физподготовка в училище, наверное он был бы толстым.
Как-то в училище мы сдавали норматив на первый разряд – маршбросок на 10 км. Кажется, нужно было уложиться в 52 минуты. Сложность была в том, что нужно было бежать в полном обмундировании, в сапогах, с автоматом и вещмешком. Вывезли нас в лес, отмерили по дороге 5 километров, где поставили судью, который отмечал номера всех пробегающих вокруг него, и мы стартовали. Мы бежали в паре с Артуром. Через пару километров колонна бегунов растянулась, было лето, жарко и мы стали выдыхаться. Не добежав около километра до 5-ти километрового рубежа, Артур совсем устал и со словами «Я тебя тут подожду» сошел с дороги и спрятался в кустах. Я добежал до разворота, где меня, как и других отметил судья, и побежал в обратный путь. Вскоре отдохнувший в кустах Артур присоединился ко мне, и мы продолжили путь. Вдруг нас догнала «Волга» начальника училища, в которой сидел ещё и кинооператор, снимавший какой-то фильм про училище. Оператор немного снял нашу «трусцу», а генерал подбодрил по-отечески. На последнем километре Артур помог мне, забрав у меня автомат. После финиша, при зачитывании списка уложившихся в норматив, судья не назвал Артура, чем вызвал его искреннее негодование. Уверенный в своей правоте Артур обратился к генералу с просьбой о восстановлении справедливости. Начальник училища вспомнил «этих двух марафонцев», пожурил судью за невнимательность и распорядился включить Артура в список сдавших норматив.
Так армейская взаимовыручка, смекалка, ну и юношеское нахальство, помогли нам с Артуром стать счастливыми обладателями первого спортивного разряда.
Так вот. Прибыв в эскадрилью, нас поселили в холостятскую общагу, где мы быстро подружились с такими же лейтенантами, окончившими наше же училище годом раньше. Один из них, молдаванин Саня Милютин, назвал как-то в шутку Артура окатышем толстоеб толстомордым. Шутка эта не произвела ни на кого особого впечатления и об этом быстро забыли.
Но вот однажды, спустя несколько дней, когда Саня принимал у себя в комнате свою будущую жену, в дверь кто-то постучал.
- Кто?! – спросил недовольный Милютин.
- Ик, я! – ответил, стоявший за дверью Артур, который был изрядно выпившим и навряд ли отдавал себе отчет: зачем он вообще сюда пришел?
- Кто я?!
- Окатыш! – послышалось в ответ.
- Какой ещё окатыш?!!!
- Толстоеб толстомордый.
…
С тех пор в эскадрилье Артура по имени назвали очень редко. А как его называли, думаю говорить не надо. Прилипло.
Отредактировано Белоцерковский Роман (2011-10-19 11:30:07)
Наёмники (короткая версия)
«Распад СССР происходил на фоне общего экономического, внешнеполитического и демографического кризиса. В 1989 году впервые официально объявлено о начале экономического кризиса в СССР. На территории СССР разгорается ряд межнациональных конфликтов. Наибольшей остротой отличался начавшийся в 1988 году карабахский конфликт. Происходят взаимные этнические чистки, начинается исход армян из Азербайджана и азербайджанцев с курдами-мусульманами из Армении. В 1989 году Верховный Совет Армянской ССР объявляет о присоединении Нагорного Карабаха. Летом того же года Армянская ССР вводит блокаду Нахичеванской АССР, а Народный фронт Азербайджана в качестве ответной меры объявляет экономическую блокаду всей Армении. В апреле 1991 года между двумя советскими республиками фактически начинается война».ВикопедиЯ
Вертолет Азербайджанской армии выполнял очередной полет в районе Нагорного Карабаха. За штурвалом Ми-24 сидел молодой русский парень Андрей, который всего полтора года назад окончил военное училище и попал по распределению отдельную вертолетную эскадрилью Советской, тогда ещё, армии в г.N Азербайджанской ССР.
Пролетая мимо живописного ущелья вдоль небольшой горной дороги, по которой совсем недавно прошла колонна тяжелой техники, Андрей размышлял о событиях в его жизни последних полутора лет:
«В том, 1991 году в эскадрилью пришло два молодых лейтенанта, оба выпускники летных училищ. Андрей был родом из небольшого провинциального поселка, типичный провинциальный парень, который с детства мечтал стать летчиком и делал всё возможное для исполнения своей мечты: занимался спортом, ездил в районный центр в авиамодельный кружок, изучал литературу об авиации, пересмотрел все фильмы про военных летчиков. Андрей был простодушным, добрым, но в тоже время настойчивым и целеустремленным парнем. На последнем курсе училища Андрей женился, но в эскадрилью жену не привез, оставил её дома у родителей, так как побоялся вести её в неизвестность.
Второй – Артем, столичный парень, которого заставил поступить в училище отец – бывший военный. Артем был очень развитый и одаренный во всех отношениях. Учеба ему давалась легко, он не тратил время на зубрежку и свободное время посвящал развлечениям. Артем был остроумным и веселым, находчивым, нравился девушкам, часто пропадал на дискотеках.
Лейтенанты прибыли в эскадрилью в августе 1991 года. Политические события того времени сначала никак не повлияли на жизнь эскадрильи, служба продолжалась своим чередом. Молодых лейтенантов временно определили в свободную комнату холостятского офицерского общежития, и их служба началась. Однако продолжалась она не долго.
С самого начала Артем заявил, что служить «в этой дыре» он не желает и намеревается увольняться любыми способами. Андрей же напротив служить желал, но в свете последних политических событий в стране, перспективы были далеко не радужными. Стало понятно, что войска скоро выведут из Закавказья в Россию, где скорее всего получить жилье семейному Андрею будет делом очень далекой перспективы.
Уже в октябре в общежитии стали появляться так называемые «вербовщики» из вновь образованной Азербайджанской армии. Они предлагали летчикам заключить контракт о службе в их армии, за что сулили «золотые горы»: квартиру в Баку, машину и очень хорошую зарплату, которая бы превышала нынешнее денежное довольствие в несколько раз.
После долгих и мучительный раздумий Андрей решил принять предложение «вербовщика» и заключить контракт. Он рассудил так, что регулярные и частые полеты, о чем он так мечтал, квартира, куда он сможет привезти жену, хорошая зарплата – все это в российской армии теперь он увидит не скоро, а так хочется.
Артем же напротив, он не хотел служить ни в какой армии – ни в российской, ни в азербайджанской, ни в какой бы то ни было другой. В общем оба написали рапорта на увольнение в один день и стали ждать приказа. При этом Артем почти совсем перестал ходить на службу и все время где-то пропадал. На местном рынке он познакомился с торговцами, которые жаловались на то, что после обострения отношений с Арменией их челночный бизнес из Турции приходит в упадок. Артем, быстро прикинув возможную прибыль, предложил им свои услуги и ушел с головой в полулегальный бизнес. Он ездил на армяно-турецкую границу, там закупал оптом разные турецкие шмотки, привозил в Азербайджан, где выгодно продавал.
В марте 1992 года пришли приказы об увольнении. Андрей уехал в Баку. А Артем растворился где-то на армяно-турецкой границе. Ходили слухи, что он занялся каким-то собственным бизнесом».
Размышления Андрея прервал голос второго пилота – штурмана:
- Прямо по курсу наблюдаю пыль, колонна.
- Включить вооружение. Приготовиться к атаке, - скомандовал Андрей без колебаний.
При приближении к армянской колонне вертолет сделал небольшую «горку» и без предварительного прохода, неожиданно свалившись сверху, произвел серию залпов неуправляемыми ракетами по колонне, затем расстрелял из пушки идущий впереди БТР и, сделав резкий отворот, стал заходить для повторного удара.
Вдруг Андрей увидел справа пару идущих на него двадцатьчетверок. Он сделал резкий вираж, чтобы уйти за ближайшую небольшую высотку и доложил на КП:
- 365-ый, цель обнаружил, атаковал, наблюдаю сопровождение – пара «горбатых», отхожу.
Вдруг Андрей услышал в эфире до боли знакомый голос:
- Андрюха! Ты что ли?
- Кто это? – ответил вопросом Андрей, направляя свой вертолет в небольшую долину на предельно малой высоте.
- Ты что брат, не узнал, это ж я Артем!
- ?!... Ну, привет. Что ты тут делаешь?
- Долги брат, долги. Вот отрабатываю.
- И что будем делать?
- Боюсь, что у нас с тобой нет выбора.
…
В этом не равном воздушном бою погибли оба приятеля.
Дымовая шашка
Как-то раз моему борту выпала ответственная задача – вылет на разведку погоды перед полетами. Это означало, что в начале полетного дня командир эскадрильи облетает наши воздушные зоны, в которых затем будут выполнять различные задания летчики эскадрильи. Затем командир принимает решение о производстве полетов и ставит полетные задания.
В тот день, одним из упражнений, была запланирована посадка на площадку с самоподбором. То есть в заданном районе летчик должен выбрать подходящую площадку для посадки вертолета, определить направление ветра для устойчивого захода на площадку и сесть.
Перед вылетом ко мне подошел начальник группы вооружения и вручил мне какую-то круглую железную банку защитного цвета.
- Когда командир даст команду, вставишь вот эту фиговину вот в эту дырочку, потом вот этой херовиной чиркнешь вот здесь и выбросишь наружу, - протараторил он быстро жестикулируя.
- ?!
- Чё непонятного, подожжешь фитиль – она задымиться, сразу бросай, - пояснил вооружейник и умчался к другому борту.
Надо сказать, что я как молодой выпускник военного училища, недавно допущенный к самостоятельным полетам в качестве бортового техника вертолета, впервые готовился к вылету на разведку погоды и тем более впервые должен был чего-то «чиркать» и «выбрасывать» из вертолета. В училище и на стажировке нам такие «фиговины» не показывали и не учили с ними обращаться.
Я сообразил, что эта банка, по-видимому, называется дымовой шашкой, «фиговина» которую нужно вставить в дырочку напоминала большую спичку, а «херовина» которой нужно «чиркнуть» по головке спички представляла собой небольшую шершавую шайбу размером с пятак.
Полет проходил, как говорится, в штатном режиме. Командир эскадрильи – высокий, сухощавый, пожилой подполковник в неизменно отглаженном камуфлированном комбинезоне и защитном шлеме, выполнил пилотажные упражнения на предельно малой высоте в одной из зон, в результате чего завтрак в моем желудке стал подумывать об освобождении. Затем командир направился на поиски подходящей площадки для посадки с самоподбором.
Выбрав площадку в живописной долинке между двух небольших горных гряд, комеска скомандовал по внутренней связи:
- Бортовой приготовиться!
- Готов, – бодро откликнулся я из грузовой кабины, открыв иллюминатор, зажав между колен шашку и приготовившись к её поджогу.
Подлетая к площадке, комеска дал команду на сброс шашки. Я чиркнул по запалу раз – фитиль не воспламенился, ещё раз – ничего, ещё несколько раз – результат нулевой. Волнуясь от осознания огромной ответственности за успех выполнения полетного задания, в котором я был непосредственным участником, трясущимися руками я вытащил из штанов зажигалку, благо был курящим, и кое-как все-таки поджог этот злощастный фитиль. Шашка пулей вылетела в «форточку».
После разворота вертолета для захода на посадку, дыма на площадке мы не увидели. Комеска повернул голову ко мне и вопросительно посмотрел. Я смущенно, с выражением недоумения на лице, пожал плечами.
Направление ветра командир определил правильно по каким-то только ему ведомым признакам, так как посадка и взлет прошли успешно. Мы стали набирать высоту для возвращения на аэродром и вдруг, прямо за невысокой горной грядой увидели интересную картину.
В лучах яркого утреннего кавказского солнца по долине разбросал свои зелёные кусты живописный виноградник. Ближе к гряде, среди виноградных кустов, стоит небольшой деревянный домик сторожа, из окон и дверей которого густыми клубами вырывается едкий оранжевый дым. По направлению от домика вприпрыжку и как-то неестественно согнувшись, бежит невысокий пожилой мужик «кавказской национальности».
Думаю, что сторож, привыкший за свою долгую жизнь к постоянным вооруженным конфликтам в регионе, подумал о начале «нового витка межнациональной напряженности», начавшемся почему-то на его винограднике.
Да-а уж, пе-ре-лет. Извини «земляк».
Ответственный
Первый год в г.N Азербайджанской ССР я жил в холостятской общаге в комнате вдвоем с Жарковым. Имени его я не помню, так все звали его просто – «Жар». Он закончил училище на год раньше и в моих глазах был старым и опытным воякой. Жар был крепкого телосложения, ростом выше среднего, с короткой стрижкой, без формы он был похож на бандюгана, этакий «реальный пацан». Он был знаменит красными революционными шароварами, громкими загулами и неординарными поступками. Например, однажды группа молодых офицеров и их боевых подруг прогуливающихся по военному городку, увидев Жара, сидящего как обычно на подоконнике второго этажа общаги и свесившего ноги наружу, не подозревая неладного, позвали его присоединиться к ним. Жар, недолго думая, просто спрыгнул с подоконника на улицу. Надо заметить, что здание общежития было довольно высокое, и прыжок не прошел бесследно. Жар долго потом прихрамывал.
Позже в Грузии Жар как-то пошел покупать вино. В Грузии в то время вино мы приобретали у частников и соответственно разливали в свою тару. Свободной тары не оказалось, и Жар схватил чей-то таз с замоченным бельем, вывалил белье в раковину и отправился за вином. Утром при построении полка по красным кляксам на плацу отчетливо можно было определить маршрут его вчерашних передвижений.
Как-то ночью меня разбудил пьяный Жар:
- Вставай, скоро к нам придут дорогие гости.
По центру комнаты (между кроватей) он соорудил стол и решил его накрыть. Но накрывать было не чем, и Жар зачем-то полез в одежный шкаф. Пока он там пыхтел и что-то ковырял, я оделся поприличней и приготовился встречать «дорогих гостей». Минут через десять Жар вытащил откуда-то из недр шкафа засохшую корку хлеба и бережно положил её на "стол". Через несколько минут пришел "дорогой гость" с бутылкой и помидорами. Им оказался не кто иной, как Дуся из соседней комнаты, изрядно пьяный. В ходе пьянки выяснилось, что Дусе много пить нельзя, так как ему завтра идти к солдатам на подъем, потому что он завтра (то есть уже сегодня) "ответственный". Мы выпили тост - за ответственного, после чего тот - ответственный, отрубился. Затем Жар бережно отнес Дусю к себе в комнату просыпаться.
Лечь спать мне Жар так и не дал в силу своего физического и возрастного превосходства, и мы, взяв ещё бутылочку, стали дожидаться утра, что бы вовремя разбудить "ответственного".
В назначенный час мы пошли выполнять свою миссию. Дверь к Дусе открылась не сразу, т.к. что-то тяжелое лежало под ней и мешало ей открыться. Вообще-то обычно Жар стучал в дверь только один раз, после чего просто вышибал её ногой вместе с косяком. Все в общаге знали об этой его привычке и старались двери не закрывать, когда Жар был пьяным, то есть почти всегда. Поднадавив на дверь мы вошли в комнату и увидели лежащего на полу под дверью Дусю. Вчерашний "ужин" в виде недоперевареных помидор был рядом. Часть засохших помидор живописно украшала Дусину прическу.
Тогда Жар сказал коронную фразу, которая стала крылатой: "ну ты ответственный, ниеб...ться". Впоследствии все ответственные в эскадрилье назывались не иначе как "ниеб...ться ответственный".
P.S. Через полтора года встретил Жара в «придворной» эскадрилье под Тбилиси, куда он перевелся. Жар собирал вещи. Его уволили в один день за то, что он взорвал пару гранат почти в самом центре города. Подробности этого события мне неизвестны, да он и сам их не помнил.
Пошалили
Откомандировали как-то нас в составе четырех бортов под Баку для участия в крупномасштабных окружных учениях. Базировались мы на военном аэродроме, где стоял истребительный полк.
Наша задача заключалась в том, чтобы вылететь с аэродрома в «зону ожидания» и оттуда в назначенную минуту выйти на боевой курс двумя парами вертолетов по очереди одна за другой и поразить мишени на полигоне, на котором шла настоящая «война» сухопутных войск.
Конечно, было красиво. Над пыльным полигоном, усыпанным различной сухопутной военной техникой, проносилась пара Ми-24, делала «горку», сначала выпускала несколько серий по две-четыре неуправляемых ракеты из каждого блока, затем производила стрельбу из двуствольной 30-ти миллиметровой пушки длинными очередями и, делая резкий отворот, по команде ведущего уходила на следующий круг, методично отстреливая в стороны «ассошки» (тепловые заряды, уводящие за собой ракеты с тепловой головкой наведения). Сразу следом за этой парой на «боевом» над полигоном проносилась вторая пара вертолетов и делала то же самое. Такая карусель продолжалась всего 10 минут, после которых все мишени были поражены и вертолеты уходили на аэродром.
При возвращении на аэродром командир моего вертолета Валера Мишанин, специально отстал от ведущего борта и начал «шалить». Почти параллельно курсу нашего полета проходила крупная автомобильная магистраль, по которой двигался большой поток машин. Мы летели на малой высоте, около 25 метров, и Валера, сместив вертолет ровно над трассой, стал делать горки метров до 50-ти и затем пикировать на движущиеся во встречном направлении фуры. Можно только представить ощущения водителей тех фур, на которых сверху на огромной скорости «падал» грозный Ми-24П и с рёвом взмывал вверх метрах в 15-ти от кабины.
Одно из таких пикирований закончилось тем, что прямо перед нами вдруг появилась линия высоковольтных проводов, которая проходила через трассу. Расстояние и наша скорость не позволили нам отвернуть и командир инстинктивно успел только резко взять ручку управления на себя, видимо чтобы перелететь провода сверху. В тот же момент я увидел на лобовом стекле кабины мощную вспышку, вертолет резко задрал нос вверх, почти перпендикулярно земле и, продолжая движение вперед, начал падать вниз хвостом.
Помню из аэродинамики, что есть такое понятие как «подхват», когда лопасти вертолета не обтекают потоком воздуха и не создают необходимую подъемную силу. Думаю, в тот момент с нами произошло именно это.
Не знаю благодаря чему: господу богу, везению, опыту пилота или ещё чему, но мы не разбились. Вертолет, падая, накренился вправо, опустил нос, лопасти начали «загребать» воздух и полет выровнялся. В эти долгие секунды я боковым зрением успел увидеть справа в иллюминаторе огромные красные тюльпаны и края лопастей несущего винта, которые косили высокую траву и кустарник.
Зарулив на стоянку аэродрома, я по настойчивой просьбе командира, не дожидаясь остановки винтов, вынул кассету из «черного ящика» и засветил пленку системы регистрации параметров полета. Такое иногда бывает.
При осмотре вертолета мы обнаружили, что зацепили два провода. Верхний оцарапал кабину летчика-оператора и порвался на лобовом стекле командирской кабины. При этом оставив изящную металлическую завитушку на раме лобового стекла. Нижний провод прошел по днищу вертолета и срезал там все антенны. Но благодаря армейскому братству, о котором стоит рассказать отдельно, нам удалось найти всё необходимое у технарей истребителей и домой мы возвращались в полном порядке.
Конечно, Валера потом извинялся перед нами со штурманом, это дело мы обмыли и надо ли говорить, что происшествие оставили в тайне на долгие годы.
Мимино
Вскоре после развала Советского Союза, на заре становления самостоятельной грузинской армии, которая ещё по привычке смотрела в сторону своего «большого северного соседа», а не заокеанского, нашей вертолетной эскадрилье выпала ответственная задача – научить летать грузинских летчиков на наших боевых вертолетах Ми-24.
Надо сказать, что после развала Советского Союза многие республики бывшего союза затребовали часть военной техники в собственность, уповая на то, что они также являлись налогоплательщиками Союза и имеют полное право на его имущество. Как уж там проходила дележка я не знаю, но 6 вертолетов Ми-24 грузины у нас потом забрали. Правда надо заметь, что это были самые старые и почти отработавшие свой ресурс вертолеты.
Ну, вернемся к нашим грузинам. Их собрали из гражданской авиации, где они летали кто на Ми-2, кто на «кукурузниках» и особо не спрашивая их желания, призвали в грузинскую армию. И, вполне естественно, что мы между собой стали называть их «Мимино». Тем более что дело было недалеко от гражданского «аэропорта», где снимался легендарный фильм.
В первый же учебный день один из Мимино на моем вертолете сломал переднюю стойку шасси и мой борт отправили в ТЭЧ на ремонт. И это событие спасло много моих нервных клеток. Так как остальные мои товарищи продолжали их усиленно терять. Мимино забывали вовремя убрать или выпустить шасси, вместо противообледенительной системы включали автоматы систем вооружения, один «ас» зачем-то выключил оба двигателя в полете, благо опытный наш инструктор пока падали успел их запустить. Короче говоря – было «весело».
Через три недели, когда Мимино уже более менее сносно летали, приступили к обучению их стрельбе и бомбометанию. Бомбы (болванки) сбрасывали прямо в районе аэродрома, недалеко от полосы. В роли мишени выступал остов списанного Ми-24. Остов был уже старенький и раздолбанный, и зиял дырами. Первым же вылетом наш инструктор показал грузинским «ассам» высший класс: бомба упала в нескольких метрах от вертолета, подпрыгнула и залетела прямиком внутрь «мишени» через одну из пробоин в её корпусе.
Затем наступила очередь Мимино. Бомбы падали везде, через пол часа после начала полетов на аэродроме не было ни одной живой души, все попрятались, куда только можно. Я со своим вертолетом все ещё находился в ТЭЧи, а это примерно 300 метров от «мишени», и особенно не переживал по поводу происходящего. Помимо замены передней стойки мы решили выполнить ещё несколько ремонтных работ, поэтому вертолет стоял на открытой площадке и весь был облеплен работниками ТЭЧ.
Когда свист одной из бомб стал не похож на остальные и звучал всё отчетливее откуда-то сверху, кто-то крикнул «атасс» и люди как кузнечики стали спрыгивать с вертолета и разбегаться в разные стороны. Я видел это всё как замедленном кино. Бомба упала на бетон в 3-х метрах от моего вертолета и как лягушка поскакала по бетонке прочь. На этом полеты в тот день закончились.
По окончании обучения Мимино улетели на наших 6-ти стареньких вертолетах куда-то в сторону Абхазии, откуда уже не вернулись. А на заборе нашего военного городка кто-то написал: «Русские оккупанты, убирайтесь!».
Яблочки и ветряк
В одном из Закавказских городов дислоцировался боевой вертолетный полк со всей инфраструктурой. И мы из г. N гоняли туда свои борта для выполнения наиболее сложных и трудоемких регламентных работ (12 и 24-х месячных).
Где-то в середине 1992 года, когда тамошний полк был расформирован, мы начинали там миротворничать. Две пары Ми-24 и пара Ми-8. Наша задача заключалась в воздушной поддержке миротворческих операций.
Жили в домике БД (боевого дежурства), сутками играли в бильярд, сами готовили на полевой кухне. Вылетов было мало, поэтому скука и безделье потихоньку разлагая наш отважный коллектив, заставляли совершать поступки зачастую непонятные и даже безрассудные для нормального гражданского человека.
Тушенка за полтора месяца так надоела, что стали извращаться - пропускали тушенку через мясорубку, смешивали с хлебом и жарили из этого котлеты. Получалось не плохо.
Однажды выменяли у местного осетина индоутку на 40 литров керосина. Впервые услышал такое словосочетание – индоутка. Больше похожа на обычную утку. Наша оказалась совсем худая, поэтому решили её откармливать. Неделю держали в кладовке, кормили чем могли. Через неделю надоело, решили прекратить её мучения. (…) Процесс «преобразования» живой птицы в готовый к употреблению продукт описывать не буду, дабы не травмировать психику читателя. Скажу лишь, что процесс этот был долгим и трудоемким. Короче говоря, индоутка оказалась «резиновой».
Яблочки
Возле аэродрома находился яблоневый сад. Командир роты десантников, которая охраняла аэродром, нас строго предупредил, что территория между аэродромом и садом заминирована. Как потом оказалось, он несколько преувеличил для того, чтобы ограничить наше бестолковое брожение по аэродрому и не создавать проблем постам.
И вот однажды, употребив очередную дозу красного грузинского вина, вертолетчикам, то есть нам очень захотелось яблочек. Будучи уверенными в том, что поле заминировано, а обходить его очень далеко, мы начали подготовку к саперно-минному переходу. Заправились, надели спортивную обувь, взяли с собой плащ-палатку (для яблок) и лопатку. Штурман вспомнил, что видел в кино как надо искать мины и взял шомпол от автомата который обозвал миноискателем.
Смеркалось. Уставшее за день горячее солнце лениво опускалось за вершину горы. Четверо отважных героев, помолясь и выпив винца для поддержки тонуса, двинулись в путь.
До заветной цели нас отделяло около 150 опасных метров. Впереди с "миноискателем" шел бесстрашный штурман. Через каждые 10 см он тыкал шомполом в землю в поисках мин. Каждый раз, когда шомпол упирался во что-то твердое, он осторожно руками и лопаткой откапывал какой-нибудь камень. За ним след в след шли трое вертолетчиков, качающихся то ли от ветра, то ли ещё от чего.
Замыкающий веточками помечал пройденный путь для возвращения.
Примерно через 2 часа мы добрались до заветных яблочек, почти в полной темноте набрали полную палатку и пошли в обратный путь. Обратно добирались ещё дольше. Ибо от стресса были уже совсем трезвые. "Дома" нас ждали ухахатывающийся командир роты десанта и оставшиеся в "засаде" вертолетчики.
... Яблочки оказались недозрелыми и кислыми.
Ветряк
Одурев от безделья, однообразия и жары, как-то раз я наткнулся на свалку всякой рухляди и металлолома поблизости от нашего домика БД. Руки технаря, как известно, не могут долгое время обходится без железа. Поэтому, не зная зачем, я начал ковыряться в металлоломе и ваять нечто. Под руку мне попались старый электродвигатель, большой вентилятор от автомобильной системы охлаждения радиатора, какие-то листы нержавейки, алюминиевая проволока и пр.
Соединив всё это вместе при помощи самодельных заклепок и гвоздя («войсковой ремонт» не прошел даром), получился достаточно большой и тяжелый ветряк, который я водрузил на небольшом холмике на стоянке при помощи железного штыря.
Был полный штиль - ветряк не функционировал. Все дружно посмеялись над моим изваянием и к вечеру про него забыли.
Ночью, когда авиаторы крепко спали, в горах поднялся сильный ветер. Дозорные роты десанта, дежурившие на постах, вдруг услышали страшный дребезжащий и лязгающий звук, который доносился как будто откуда-то из-под земли и то усиливался, то утихал. Неопределенность происхождения этого звука и его хаотичность привела в ужас молодых десантников, которые взвели свое вооружение в боевое положение, и немедленно доложили своему командиру.
Усилив посты, командир быстро нашел источник тревоги, выругался про себя, и бесстрашно вступил с ним в схватку. Десант победил, а бездушный металлический истукан позорно пал.
На утро из земли торчал лишь одинокий штырь.
Лишний вес, компот и весы
Как известно все военнослужащие ежегодно проходят углубленный медицинский осмотр. Летному составу один раз в год приходится проходить такое испытание как военно-врачебная комиссия (ВВК). Кроме того, один раз в три года вертолетчики проверяются в барокамере, где в искусственных условиях моделируется подъем, и резкий спуск с высоты, на которую вертолет может подняться, с одновременным измерением у испытуемых параметров работы человеческого мотора. Но речь не об этом.
ВВК мы проходили у себя в полку в санчасти, врачей привозили из Окружного госпиталя. Одним из основных ограничений для продолжения летной работы являлся лишний вес пилота. Врачи вычисляли его по какой-то хитрой формуле. Если вес превышал предельно допустимые нормы, летчика не допускали к полетам до тех пор, пока не похудеет.
Вообще портрет среднестатистического вертолетчика можно описать следующим образом. Это мужчина 25 – 40 лет с неизменным «брюшком» и развитым чувством юмора. Летом он одет в «комбез», состоящий из куртки на молнии, расстегнутой до чуть выше пупка, и брюк. Комбез обычно синего, желтого (впоследствии белого) или камуфлированного зелено-коричневого цвета. Причем обычно на построении вертолетного полка или эскадрильи все эти цвета присутствуют в различных пропорциях. На шее у вертолетчика цепь, возможно с крестиком. На лице солнечные очки, причем часто независимо от наличия солнца. Из кармана куртки или кармана брюк обычно торчит пилотка. Фуражку носит редко, так как она часто теряется, особенно после посещения летной столовой, где её наденет обязательно кто-то другой. Если в руках у него портфель, то, скорее всего это штурман, если планшет или сумочка с гарнитурой* или шлемофоном** – то командир или оператор, если нет ничего – то борттехник. Зимой вертолетчик одет в меховую или демисезонную куртку синего цвета или камуфлированную зелено-коричневую, обязательно с поднятым воротником. Независимо от времени года руки, как минимум одну, вертолетчик держит в карманах куртки или брюк.
Так вот, моя фигура не соответствовала этому описанию. После окончания военного училища, в первый год своей нелёгкой холостятской службы в Закавказье я значительно исхудал, да так худым и остался.
Проходя медосмотр у терапевта, выяснилось, что мой вес на 3 кг меньше допустимого. Женщина-терапевт отправила меня "поправляться". По её мнению оказалось, что поправиться на три килограмма за три дня вполне реально. Комиссия уезжала от нас как раз через три дня.
Спорить было бесполезно, и я приступил к выполнению «антидиеты». Спасибо жене, она не оставила в эти трудные для меня дни один на один со своей проблемой. Она усердно готовила калорийные блюда на завтрак, обед, полдник и ужин. Кроме того, я не пропускал «прием пищи» в летной столовой. Было трудно. Меня с тех пор мучает один вопрос: почему во всех средствах массовой информации рекламируют и советуют средства для похудания? Почему не рекламируют и не рассказывают, как быстро поправиться?
На третий день антидиеты выяснилось, что я поправился на пятьсот грамм. Наступал «час икс», «время ч», «час суда», короче надо было идти к врачу. Иначе потом пришлось бы ехать в госпиталь. И тут мою жену посетила гениальная идея – выпить два, а лучше три литра жидкости, которые добавят моему весу необходимое количество килограммов. На том и порешили, и приступили к моему утяжелению.
Сначала я плотно пообедал. Затем под комбез поддел несколько комплектов нижнего теплого белья и два свитера для увеличения веса. Почему-то решили поить меня компотом из трехлитровой банки. Ведь он вкусней, чем вода. Действительно, компот оказался вкусным. Но второй литр этой жидкости почему-то был более приторным и совсем не вкусным. Трехлитровую банку компота я немного не допил. Обувь помогала одевать жена, так как нагнуться я уже не мог.
В санчасть я шел медленно - боялся "расплескать". Дышать было тяжело, струйки пота стекали по моим вискам и щекам и смешивались с ручьями на спине. В тот момент я был похож на волка из мультфильма, который плотно пообедал на свадьбе, говорил: «Щас спаю» и уходя, проломил плетень вокруг хаты.
Мой вес несколько удивил терапевтшу, которая довольно произнесла:
- Вот видите, можете ведь когда захотите!
Ответить я не мог, поэтому только виновато молчал. Вес оказался на 7кг больше прежнего. Признаться, я был несколько озадачен.
ВВК я успешно прошел и приступил к нормальной авиационной службе. Впоследствии выяснилось, что тот самый среднестатистический вертолетчик перед ВВК накрутил весы нашей родной санчасти в сторону уменьшения веса, а в последний день, когда основная масса пилотов уже прошла медкомиссию, терапевтша заметила подвох и распорядилась привести весы в исходное положение.
Вот так я пострадал за товарищей.
_______________________________________________
*Гарнитура – это такие специальные наушники с микрофоном для осуществления связи в полете.
**Шлемофон – обычно кожаная шапка с вмонтированными наушниками и ларингофоном (звукоснимающее устройство, одевается на шею).
Традиция
Армия, как и любая другая организация, наполнена своими разного рода традициями, обычаями и суевериями. Причем, чем экстремальнее условия службы того или иного рода войск, тем они более разнообразны. О суевериях и обычаях авиаторов можно говорить бесконечно, поэтому этой теме я посвящу отдельный рассказ. А сейчас хочу поведать одну историю о совершенно необыкновенной традиции.
Было это в 1992 году. В то время, когда Советский Союз уже остался в истории, а новая Россия вступала в период беспредельного реформирования, о судьбах и перспективах военных, служивших за пределами «новой Отчизны», думать было некому, да и некогда. В наших умах и головах творилась полнейшая неразбериха. Мы не знали, что с нами будет дальше: переведут ли нашу эскадрилью из Закавказья, расформируют ли и разбросают по разным частям или будет что-то ещё. Одно мы понимали точно, что тут мы не останемся. Да и вся окружающая обстановка говорила о том, что надо готовится к переезду и чем быстрее - тем лучше. Поэтому было принято решение отправить семьи и вещи «по домам». Пот термином «дом» надо понимать Россию, кто куда может – родители, родственники.
Семьи отправили в основном попутными военными самолетами, так как гражданские в наши края уже почти не летали. И приступили к отправке личных вещей.
Про то, как мы добывали железнодорожные контейнеры, рассказывать не буду, ибо это отдельная история и к нашей теме отношения не имеет.
А традиция, которую нам - молодым офицерам поведали умудренные опытом старики, заключается в следующем: чтобы товарищ, разгружая контейнер у себя дома или на новом месте службы, вспомнил добрым словом своих сослуживцев в контейнер, незаметно для него, необходимо было положить что-то неординарное. Это может быть что угодно. Мне, например, чуть позже в контейнер умудрились засунуть огромную тяжеленную крышку от колодца. Другому как-то запрятали урну, которая стояла у подъезда его дома. Ну и так далее.
В тот день мы помогали грузить контейнер Лёве Коськову. Он был холостым командиром экипажа, и вещей у него было не много. Поэтому трехтонный контейнер загрузили быстро. Стали думать, чтобы ему такого в контейнер подкинуть, но ничего оригинального придумать не могли.
Подходящего предмета в поле зрения не было, а Лёва вот вот должен был уже спуститься вниз из квартиры. Времени думать больше не оставалось, мы судорожно рыскали глазами по окрестностям двора. Вдруг борттехник Славка наткнулся на валявшуюся в грязи, выгоревшую от старости, рваную солдатскую шапку. Славка выдернул её из грязи и зашвырнул в дальний угол контейнера. В ту же минуту из подъезда дома вышел Лёва и, осмотрев аккуратно упакованный скарб, закрыл массивные двери контейнера.
Уехать домой вслед за контейнером Коськову не удалось. Служебные обстоятельства вынудили его, как и многих из нас, задержаться ещё на пол года в Закавказье.
Через месяц Лев получил письмо от матери, в котором она писала о том, что контейнер получила. Вещи выгрузили, все дошло хорошо, без особых потерь. Но одно обстоятельство заставило ее обратиться к сыну с коротким воспитательным замечанием примерно следующего содержания: «Сынок, как же так можно было заносить шапку! Ты же всегда был аккуратным мальчиком. Вам, что новое обмундирование не выдают? Но ты не переживай, я ее отстирала, высушила и зашила…».
Такая вот традиция.
_______________________
Продолжение следует...
Про спирт
Как-то ещё в военном училище на «конструкции вертолета» наш очень требовательный и суровый преподаватель майор Варылин высказался о том, что «конструкторы позаботились о нас» и придумали на Ми-24 систему опрыска лобового стекла спиртом. Он сказал, что по большому счету эта система не очень-то и нужна но, соблюдая давнюю авиационную традицию о наличии в авиации спирта, конструкторы специально изобрели эту систему.
Справочно (от автора): система опрыска лобового стекла состоит из спиртового бочка емкостью 3 литра, размещенного в грузовой кабине вертолета; трубопровода от бочка к форсунке; электрического насоса, подающего 12 см3 спирта за одно нажатие на кнопку управления. Система предназначена для омывания лобовых стекол пилотов от всяких мошек и букашек и применяется (точнее – должна применяться) в теплое время года при полетах на малых высотах.
Я тогда воспринял слова нашего преподавателя, несколько скептически рассудив, что раз такая система есть – значит, она нужна и должна использоваться. Но впоследствии за годы службы я убедился в правдивости слов мудрого преподавателя. Я ни разу не видел, чтобы эта система использовалась. Точнее её конечно использовали иногда, но спирта в ней не было.
В комплект к этой системе опрыска также входит специальная алюминиевая канистра для переноски спирта и заправки спиртового бочка системы. Канистра эта уникальна, она похожа на квадратный плоский чайник оранжевого цвета, с круглой заливной горловиной и длинным сужающимся носиком, на конце которого резиновая заглушка на цепочке. Впервые, как и многое другое, я увидел эту замечательную канистру в одном из вертолетных полков под Ташкентом, где был на стажировке. Складывается впечатление, что конструкторы, изобретавшие эту канистру, продумали всё, даже то куда прятать эту канистру и как её переносить. Дело в том, что в штатный штурманский портфель входит как раз две такие канистры. Кроме того, материал из которого она изготовлена, позволяет ей деформироваться. Опытные вояки, плотно закрыв горловину канистры, подставляли к «носику» шланг от компрессора и слегка «раздували» её. В результате емкость канистры, на которой четко написано – 3 литра, увеличивалась на литр.
Как-то в парко-хозяйственный день мой бортовой техник-инструктор, у которого я стажировался, вручил мне такой портфель и отправил за пивом по тропинке, которая шла от вертолетной стоянки прямиком к пивному ларьку, да там и заканчивалась. Наполнив две четырехлитровые канистры пивом при этом, заплатив за шесть, я спрятал канистры в портфель и отправился в обратный путь с таким же стажером, который нёс одну обычную пятилитровую пластмассовую канистру. По пути мы встретили какого-то местного военоначальника, который шел со штурманским портфелем (!) нам навстречу (!). Тот, не сказав ни слова мне, отчитал моего товарища за внешний вид и «бестолковое брожение в рабочее время».
Вот что значит правильная экипировка!
…
Однажды к нам в эскадрилью пришел новый инженер. Серьёзный такой майор, выпускник академии, ко всем вопросам относился серьезно и ответственно. Решил он залить в борта спирт. При старом-то инженере мы о спирте и не слыхивали. А этот выбил из округа необходимое количество и лично пошел по вертолетам заливать в системы спирт. Залил, опечатал печатью заливные горловины и штуцера соединения трубопровода с баком на всех бортах, дабы ни у кого из технарей соблазну не было, и каждого борттехника предупредил мол: «буду проверять целостность печатей и не дай бог печать будет нарушена». Наивный.
Как говорится – голь на выдумку хитра. Печать никто нарушать и не собирался. Только инженер ушел со стоянки, борттехники элементарно поснимали на своих бортах часть внутренней обшивки грузовой кабины, под которой проходят разные провода и трубки, и в том числе – трубопровод спиртовой системы. Открутили штуцер в местах соединения трубопровода и посливали весь спирт. А когда через неделю инженер пришел проверять, борттехники только руками разводили, мол «черт его знает, куда оно девалось, печать-то цела, может система негерметична или на полетах всё выбрызгали эти неугомонные пилоты».
Ещё через неделю инженер опять повторил туже процедуру с заливанием спирта и опечатыванием, чему мы были безмерно рады. Результат – тот же.
С тех пор, осознав всю бесперспективность своих попыток, инженер больше не наливал спирт в баки, а приглашал борттехников к себе в кабинет с канистрами.
Отредактировано Белоцерковский Роман (2011-12-17 16:23:19)
Войсковой ремонт
В тот год в конце лета к нам в вертолетный полк пришло сразу несколько молодых лейтенантов, выпускников нашего родного Кировского ВАТУ. Отстажировались, сдали зачеты и глубокой осенью они были допущены к самостоятельным полетам в качестве бортовых техников на вертолетах Ми-8.
Мы, более опытные и «старые вояки», прошедшие «горячие точки» Закавказья, конечно не могли не соблюсти авиационные традиции и потому подшучивали, подкалывали и разыгрывали молодых как могли. После проставления перед инженерно-техническим составом эскадрильи «за первый самостоятельный вылет» с небольшим промежутком последовали проставления молодых «за первый снег» и «первый иней», «за первый ПХД» и «первые регламентные работы».
Конечно, не обошлось и без сказок о наших подвигах и методах войскового ремонта в условиях отрыва от места базирования. «Старый» борттехник Саня Валерьянов как-то за «чашкой чая» с молодыми до того заврался, что рассказал как он однажды с помощью подручных средств, изоленты и пластилина, «отремонтировал пробитую пулями лопасть несущего винта и вертолет успешно вернулся с задания на базу». Ну, посмеялись все конечно, да и забыли. Но юный борттехник Веня, как позже оказалось, не забыл.
Однажды, в парко-хозяйственный день, Веня решил долить масло в двигатели своего Ми-8Т. Обычно это делается вручную. Берутся банки с маслом, открываются, поднимаются наверх к двигателям, и масло заливается в маслобаки. Но Веня решил сделать это как учили в училище, с помощью специальной маслозаправочной тележки. Не поленился – заказал тележку, её привезли, поставили у вертолета. Веня размотал заправочный шланг, заправил масло в один двигатель, а до второго шланг не дотянулся. Веня решил перекатить тележку на другую сторону. То ли Веня поторопился, то ли ещё что, только въехал он этой тележкой в ПВД (приемник воздушного давления) вертолета. Естественно ПВД на морозе отломился, да и повис на проводе.
Как бы поступил в такой ситуации опытный борттехник? Пошел бы к спецам, проставился бы по-тихому, да и поменяли бы ему ПВД без шума и пыли. Но Веня поступил по-другому.
Ох уж это поколение не знавших в детстве проблем с иностранной жевательной резинкой. Веня отрихтовал как смог корпус ПВД пассатижами и молотком, подобрал по диаметру палку, которую вставил в место соединения ПВД с корпусом, нажевал полный рот этой самой жевачки и прилепил ПВД на свое место. Благо было холодно, и жвачка тут же замерзла. Затем взял зеленую краску в домике ИАС эскадрильи, которой было в избытке, да и закрасил всё это безобразие толстым слоем. Надо отметить, что получилось аккуратно и почти незаметно.
…
Прошла зима. В лучах теплого весеннего солнца «восьмерка» плавно заходила на посадку после выполнения очередного учебного полета. Командир экипажа лениво «рулил», штурман – правак сладко потягивался и зевал, пригревшись на солнышке, бортовой Веня клевал носом, борясь со сном. Вдруг что-то загремело в районе педалей командира экипажа, все разом вздрогнули и начали судорожно рыскать глазами по кабине и приборам. Показания приборов – в норме, вроде ничего не отваливается, вертолет продолжает полет. Но этот противный неравномерный металлический стук не прекращается. Неопределенность ситуации заставила экипаж сильно понервничать. У командира на лбу выступила испарина, штурман инстинктивно схватился за ручку управления, бортовой Веня, который совсем забыл про сломанный когда-то ПВД, почему-то вдруг вспомнил, что ещё не успел жениться и что Серега из второй эскадрильи до сих пор не отдал ему 500 рублей, которые занимал ещё осенью, гад. Командир доложил руководителю полетов о происшествии, тот дал «добро» на посадку. Вертолет благополучно приземлился и зарулил на стоянку.
На стоянке экипаж с изумлением увидел болтающийся на проводах ПВД. Причину этого неординарного события они понять не могли. И только испуганный Веня позволил себе выдвинуть осторожное предположение: «Может это птицы?». На что командир только отмахнулся: «Да не было никаких птиц, херня какая-то, пусть инженера разбираются».
Инженера разобрались быстро, причину установили, но командованию про Венину самодеятельность докладывать не стали, пожалели молодого. Официальная версия звучала примерно так: «ПВД оторвался в результате образования прогрессирующей микротрещины в месте его крепления из-за усталостного напряжения металла».
А у Вени с тех пор все в эскадрилье пытались жвачку стрельнуть или наоборот - угостить.
Отредактировано Белоцерковский Роман (2011-12-17 16:26:15)
система опрыска лобового стекла состоит из спиртового бочка емкостью 3 литра, размещенного в грузовой кабине вертолета; трубопровода от бочка к форсунке; электрического насоса, подающего 12 см3 спирта за одно нажатие на кнопку управления. Система предназначена для омывания лобового стекла пилота
А мне всегда казалось, что ёмкость 3.4 и опрыскивает ОБА лобовика. Видимо в КВАТУ по-сильней преподавали...
только въехал он этой тележкой в ПВД (приемник воздушного давления) вертолета. Естественно ПВД отломился, да и повис на проводе.
Согнуть ПВД тележкой можно, но чтоб вот так? Мож то был МЗ-8? 
Спасибо за критику. Но, думаю все эти мелочи важны для специалиста, а не для обычного читателя. И, ДА, в КВАТУ учили лучше!!! О чем говорят, в том числе, успехи его выпускников в последующей жизни.
ДА, в КВАТУ учили лучше!!!
Не знаю -не знаю. Но лучшие бортачи всегда были из Харькова. Самые слабенькие -Васильковские. Серяднячки-шалопаи -из Ломоносова. Киров -твёрдая 4.0. Это я как пилот умозаключил
На Ми- 24 А ПВД на других ППД.
Перевёлся
Бортовой техник вертолета Ми-8МТ Стас был, что называется душой компании и всеобщим любимцем. Стас был высоким - под два метра ростом, атлетичного телосложения, с хорошим чувством юмора и богатым внутренним миром.
В нашу закавказскую вертолетную эскадрилью он был переведен из Германии (ГДР) по замене. Унылые полупустынные пейзажи нового места службы наводили на Стаса неописуемую тоску. Невыносимый летний зной выводил его из себя.
Тут необходимо заметить, что те края считались «местом службы с неблагоприятными климатическими условиями», за что наше заботливое государство предоставляло благо в виде льготной выслуги лет – 1 месяц службы за полтора. Лето там начиналось в апреле и заканчивалось уже в июне, а где-то с середины июля до начала октября начинался какой-то другой период года, название которому трудно подобрать – просто пекло, когда под палящими лучами солнца трава уже полностью выгорала, и всё вокруг превращалось в пустыню. Учебные полеты в этот период мы проводили или с раннего утра до обеда или поздно вечером до глубокой ночи, потому что прикасаться к «железу» в послеобеденный зной было невозможно.
Прослужив несколько месяцев, Стас твердо решил перевестись из этой «забытой богом дыры». Поехал в отпуск домой в Нижний Новгород и взял в тамошней эскадрилье Внутренних Войск отношение на перевод. Долго ли коротко ли но, в конце концов, всё у него получилось. Сборы были недолгими. Стас, по устоявшейся традиции, проставился как положено. Мы пожелали ему успешной службы в России, конечно дружно ему позавидовали и проводили.
Прошел месяц. Поступила команда срочно вылетать в район Нагорного Карабаха. Два звена (8 вертолетов) Ми-24, вооруженные «до зубов», преодолев энное расстояние, заходили на посадку на «аэродром» города Степанакерт. Осматривая живописные окрестности посадочной площадки, экипажи могли наблюдать небольшой палаточный городок, несколько БТРов, военные грузовики, а на «аэродроме» - звено Ми-8 с белой полосой на хвостовой балке. У вертолетов сновало несколько человек, среди которых была одна, до боли знакомая фигура высокого роста. Это был Стас. Когда мы заруливали, он шел к нам навстречу с широко распростертыми руками и обезоруживающей белоснежной улыбкой «до ушей».
Как оказалось, сразу после назначения Стаса на должность по новому месту службы, их в экстренном порядке отправили сюда в командировку. И Стас находился тут уже неделю, за которую успел получить несколько пробоин в своей восьмерке и один раз «сесть на вынужденную».
- Не отпускает видать меня Кавказ, - говорил Стас в ответ на наши приветственные похлопывания его по плечу.
…
Замазали мы бортовые номера на своих двадцатьчетверках сапожной ваксой (получились красивые карточные масти) и «командировка» пошла своим чередом. ВВэшные восьмерки перебрасывали спецназ с одной горы на другую, а мы их прикрывали. В общем, ничего особенного – обычная авиационная служба…
Вы здесь » ФОРУМ ВЕРТОЛЕТЧИКОВ » Библиотека » Байки вертолетчика
