Я никогда никуда не лезу. Я на этом сайте общаюсь. а вот Вы сударь лезете. И если Вы видели с чего началось моё общение на этом сайте, то можно было бы и понять в чём был вопрос и ответы. А если Вы такой грамотный, то сосчитайте сколько ленты надо на МСРП для написания непрерывных полутора часов. Могу подсказать. Лента применялась Тип6.

Смотреть то нечего. То что пишется читайте и совершенствуйте свои знания. Я работал на этой технике и со своим любопытством никогда не расставался. Я вовремя всё изучал и упрекнуть меня в своё время никто не пытался. Возможно сейчас уже , что то и подзабыл. Но то что записи МСРП проверяли в ТЭЧ я не забыл. В ОК даже никто не пытался дешифрировать ленту. Тем более после полётов. Вы нашли инструкцию , а не посмотрели что инструкция не по Ми6. Даже на Ми6А согласно инструкции не соответствовали данные регистрации параметров. То что планировалось, так и осталось в планах, так как начали выпускать Ми26.

А кто об этом спорит? Я Вас носом не тыкал. Разговор был о том, что последние 30 минут полёта оставалось информации. Если хотите точнее , то до момента срабатывания камеры низкого давления на правой стойке. Когда дорабатывались вертолёты ИВ200 , был разговор о применении новой ленты длиной 350 метров. Но к сожалению к нам она так и не попала . Имеется ввиду до 1985 года.Потому , что в 1985 году я уже работал на МИ26. Поверьте на то время вертолёт был очень сырым и интересоваться дальнейшими новшествами МИ6 просто не было времени да и желания. Своей работы было полно. А работали в основном в отрыве от базы, а там спросить нет у кого. Вот и изучали всё на своей практике и случаях товарищей.

Уважаемые однополчане! Вопрос очень злободневный для нашего Советского отделения воинов интернационалистов -участников афганской войны ( Тюменская обл. ХМАО- Югра). У нас есть очень активный ветеран, который утверждает что проходя службу в 1983-1984 гг в Джелалабадском вертолетом полку, штурман звена Ми8, первым из советских вертолетчиков в условиях афганских гор, дважды совершил ночную посадку. Называет экипаж Игумнова Александра Петровича и Козлова В.
Даже больше- заявил в газете Северный Вариант, что впервые в истории вертолетный авиации совершил посадку ночью  в горных условиях на не обозначенную площадку  в районе боевых действий.
Фамилия его Игумнов Александр Петрович, 1955 гр, ст. лейтенант, от 7.10.1983  предъявляет копию листка комсомольской славы об исторической посадке в Афганистане, есть подпись командира в/ч 22630 п-ка Ю. Томарева и Нач. полит отдела  п-ка  П. Кузнецова.
Приказ о подвиге был подписан  главкомом А. Н. Ефимовым.
Много путаницы и не достоверности в этой информации. Мы далеки от мысли что он самозванец, поэтому прошу однополчан откликнуться и пояснить мог быть или нет совершен такой подвиг, о котором никто не знает кроме рассказов г- на Игумнова А. П.
Спасибо, извините если слишком эмоционально и не совсем полно обозначил проблему в наших рядах.
P. s. Еще интересная деталь- причина увольнения из ВВС: 10.03.1986 г. :  с формулировкой : " уволен в запас за дискредитацию  офицерского звания".  Говорит что толи побил прапорщика то ли комиссию не прошел и нашли такой способ увольнения ( это цитаты из его статьи из газеты)

Исправление- д. р. 13.12.1956 г.

Отредактировано sheraton54 (2013-03-04 08:19:37)

Газета Северный вариант, от 27.02.2013, название статьи " За честь и совесть".
Цитирую сведения о нашем герое в статье: "вот запись в военном билете офицера запаса, выданного Бердичевским гор военкоматом: Принимал участие в боевых действиях с 07.08.1983 по 27.09. 1984гг. Уволен в запас 10.04.1086 г Главнокомандующим ВВС N0236 от 11.03.1986 г. Кстати, главнокомандующий ВВС , отправивший Игумнова в запас, издал приказ о подвиге экипажа В. Козлова и А. Игумнова, которые впервые в истории вертолетный авиации и первые из советских вертолетчиков  , совершили посадку ночью в горных условиях на не обозначенных площадку в районе боевых действий."
Вот такая статья появилась в нашей гаазете..... Он уже с этой галиматьей на всех сайтах библиографических красуется.... Так был подвиг или нет и кто на самом деле совершил его?!?!?

Шутить изволите?
А зачем ОН туда сел, от скуки или за ради голимого подвига?!?!?

Спасибо друзья за ответы. В запросе цитировалось то , что напечатано в статье и не более того. Галиматья, которая там присутствует по своему содержанию , и послужила причиной обращения к вам на форуме.ваши ответы предельно ясны. Вызвало обиду то, что  незаслуженно присваиваются геройские поступки настоящих боевых ассов.
Мы посмотрели документы:

Управление 335 обвп смена 1983-1984гг.

Командир полка  - п-к Томарев Юрий Васильевич (ударение на "о"), на Ми-8МТ, (Бердичев);
1-ый зам. ком-ра полка- п/п-к Лыков Алексей Иванович - Ми-8МТ (Бердичев);
2-ой зам. ком. полка - п/п-к Полещенко Владимир Антонович - Ми-8МТ (Бердичев);
Нач .ПО - п/п-к Кузнецов Павел Николаевич (Бердичев);
Зам. ком-ра полка по ИАС - п/п-к Бабкин Вячеслав ?  (Бердичев).

335-й обвп. Смена 1983-1984. Комэски

Командир 1-й эскадрильи (Ми-24) – подполковник Годун Александр Григорьевич. Прибыл в Афганистан ? 1983 года из 513-го овп (Бердичев). Убыл ? 1984 года.

Командир 2-й эскадрильи (Ми-8) – подполковник Ким Александр Александрович. Прибыл в Афганистан ? 1983 года из 513-го овп (Бердичев). Убыл ? 1984 года. (Сызрань-71)

Вот еще одна статья, только из литературной газеты
В жизни многое подвластно случайностям. После окончания Хлебниковской средней школы, несмотря на упорную «нелюбовь» к точным наукам, по совету старшего брата, мечтавшему стать военным лётчиком, но так и не ставшим им, Саша поступает в Саратовское высшее военное авиационное училище. В 1974 — 1977 годы учится там, продолжает писать стихи, сочиняет яркие публикации, становится лучшим редактором «Боевого листка». Через год женится. После окончания училища по распределению до 1983 года служит в Забайкалье, далее его перебрасывают в город Бердичев Прикарпатского военного округа. В 1983 — 1984 годах около двух лет участвует в боевых действиях в Афганистане. Он, штурман звена Ми-8 Джелалабадского вертолётного полка, налетал свыше 700 часов. Выполняя боевую задачу, выслеживал оружейные караваны из Пакистана. Уже за 450 часов полагается награда, но что-то «не состыковалось» тогда в бюрократической машине, хотя экипаж В.Козлова и А.Игумнова первый из советских вертолётчиков в условиях полной невидимости дважды совершил ночную посадку в афганских горах, спасая тяжело раненных десантников. За все это полагался ему, по крайней мере, орден Красной Звезды, но он был уволен в запас в звании капитана с формулировкой «за дискредитацию звания офицера» в 1986 году. А истинная причина была простая: не мог он терпеть подлости и подхалимажа, «начистил морду» одному зарывавшемуся наглому прапорщику.
Есть свидетели этого подвига? Отозовитесь!

В указанное время в 335-м  вертолетном полку, во 2-й ВЭ подполковника Кима АА, действительно служил А. Игумнов - штурманом звена. У нас в полку было много, поистине легендарных летчиков, командир звена Козлов В- был одним из них. Если мне память не изменяет, то это его экипаж, ночью 1 октября 1983 года перевозил наш сбитый экипаж МИ-24 капитана  Легкова В.( вертолет упал почти в ТЭЧ, в торце ВВП,при заходе на посадку ночью) из Джеллалабада в Кабул. Был ли с ним Игумнов. А -не помню . Я летал в 1-й ВЭ подполковника Годун А .Г. на МИ-24, с эскадрильей МИ-8 мы были дружны(тк все были из Бердичева), но все таки задачи выполняли разные и подробности о ночных посадках МИ-8 в горах не припомню. Хотя в смене 83-84гг, ночью, в 40-й армии летали только джеллалабадцы.  А по поводу увольнения из рядов СА в то время, могу сказать одно- причиной могла быть только пьянка.

Чересчур смелое заявление, спустя столько лет после вывода!!! Остальные полки и эскадрильи "ждали" рассвета и возвращения на базу джелалабадцев.
 

Спасибо всем! Здоровья вам и удачи во всем! Вы настоящие мужчины!

Здравствуйте, однополчане!
Спасибо тем, кто вспомнил обо мне. О моей жизни после Афгана написано в статье «За честь и совесть» в газете «Северный вариант» (http://www.2goroda.ru/) моим боевым товарищем, председателем Югорского отделения Союза Ветеранов Афганистана А.А. Кочелягиным. Дополнительно могу сообщить, что в настоящее время работаю общественным советником губернатора ХМАО - Югра Н.В. Комаровой и в своё время создавал  вместе с председателем Российского Союза Ветеранов Афганистана Францем Адамовичем Клинцевичем ветеранское движение бывшего Советского Союза Тюменской области, являюсь бессменным официальным руководителем Советского отделения Союза ветеранов Афганистана, к которому мелкая мразь- грязоморатель не имеет никакого отношения. Я никогда не читаю интернет, много грязи обо всех и обо всём. Дочка прочитала, вся в слезах: «Папа тебя опять мерзавец грязью поливает, теперь на всю страну, на официальном сайте вертолётчиков, сколько можно терпеть».  Я ответил: «Дочка, уроды, лжецы и завистники есть везде, не обращай на них внимания, жить дольше будешь. Я отвечу сам… ».
Я уже более 20 лет в политике, долбают вечно вот и сейчас. Однополчане, плюнем на политических проституток местного и российского разлива, поговорим, вспомним о нас –ветеранах Афгана и Чечни. Вот уже появился на сайте очевидец мой однополчанин по Афгану Михаил Виторг. Вы пишите: « в июле 1983 года на замену 335 ОВП в Джелалабад прибыл личный состав 513 ОВП г.Бердичев. Это был великолепный коллектив. Экипажи этого полка участвовали во всех операциях 40 армии, в том числе и Пандшер-84. Это Джелалабадцы прикрывали и забирали Героя Советского Союза Рубана П.С. с места падения». Уточняю, ваши слова: «Мы забирали с замполитом майором Владимиром Винник, возвращаясь из Кабула, южнее старой Кабульской дороги в сторону Пакистанской границы, 30-40 км. от Черной горы, экипаж сбитой двадцатьчетверки, был ли  это Рубан П. или чей-то другой экипаж не помню». Михаил Виторг вспоминает: «В указанное время в 335-м вертолетном полку во второй вертолётной эскадрильи  подполковника А.А. Кима действительно служил А.Игумнов - штурманом звена. У нас в полку было много, поистине легендарных лётчиков, командир звена Владимир Козлов был одним из них. Это его экипаж ночью 1 октября 1983 года перевозил наш сбитый экипаж Ми-24 капитана Лёгкова В. (вертолёт упал почти в ТЭЧ в торце ВВП при заходе на посадку). Был ли с ним Игумнов не помню». Михаил, я хорошо знал коренастого не высокого ростом русоволосого крепыша В. Легкого, помню тот трагический случай, вблизи президента Бабрака-Кармаля мандарино-апельсиновой рощи. Экипаж Легкова в госпиталь отвезла пара нашего звена ведущий капитан В. Кроленко, ведомый капитан В.Девятых. Кстати, я хорошо помню многих двадцатичетверточников, особенно Серёжу Расторгуева, моего соседа по дому в г. Бердичев (дом 64). О гибели его экипажа после Афгана я проводил журналистское расследование и печатал материал в газете «Красная звезда» и ездил к его родственникам в г.Зеленоград. Увы, виновники их гибели так и не были наказаны. Тебе, Михаил на память о Панджшере 84 в конце статьи будет мой рассказ, написанный лет 20 назад. Вспомнишь, как это было и тот дикий случай с самолётом.
Теперь подробнее о «восмерышниках», о ночной посадке в горах в октябре 1983 года, именно  Джелалабадского полка. В моём звене Сан Саныч Ким отобрал с всего округа опытных лётчиков для выполнения специальных заданий. Это командир звена капитан Владимир Козлов, ведомый Ефим Ваканов, старший лётчик Владимир Кроленко, ведомый Виталий Девятых. Правые лётчики лейтенант Игорь Соловьёв, Равиль и Володя (забыл их фамилии). Эти лётчики были из отдельных эскадрилий города Дубны и Броды (Прикарпатский военный округ). Только я в звене в должности штурмана звена-лётчика был из г.Бердичев. Могу смело утверждать, что все целиуказания для бомбово- штурмовых ударов Баграмского авиаполка с августе 1983 по сентябрь 1984 года на Панджшере, в районе  озера Суруби городов Мехтарлама, Асадабада, Гардеза, Барака, Ургуна, вблизи Пакистанской границы и других населённых пунктов в зоне ответственности нашего ОВП, выполнял наш с Козловым вертолёт и лётчики моего звена. Только наш вертолёт в эскадрильи был оборудован специальным фотографическим аппаратом, установленным в полу грузовой кабины. Бортовой техник был обязан сфотографировать из него объект до удара бомберов и после удара, штаб отправлял  фотографии в Кабул и Москву, лично мне приходилось нажимать на кнопку «Сброс». Справедливости ради, хочу сказать, что кроме к-на Козлова на целиуказания летали (имели допуск) старший лётчик капитан В.Кроленко и заместитель командира полка п/п-к Владимир Полещенко, они имели и ночные допуски. Естественно, нас всегда прикрывали ведомые вертолёты капитанов Ваканова и Девятых. Это было ночью с третьего на четвёртое октября 1983 года. Задачу нам ставил и лично руководил на СКП п/п-к Ким. Вылет производили после 12 часов ночи, без прикрытия боевых вертолётов. Сопровождал ведомый экипаж капитана Ефима Ваканова. С набором высоты мы  вышли в район Черной горы (водохранилище) развернулись на Мехтарлам. Снижение произвели  одиночно над расположением батальона Шимархельской десантно-штурмовой бригады, ориентируясь по вспышкам автомобильных фар. Сосредоточились на окраины долины и на малой высоте по руслу высохшей речушки вошли в горное ущелье. Пролетели примерно 55-56 км. к месту боевых действий. Развернулись на юг и в режиме «тряски», под огнём противника тащились ещё 1,5-2 км. к месту предполагаемой посадки. Место авианаводчиком было выбрано неудачно для взлёта согласно карты. Мы переместились на 100-150 метров вправо. Минут 5-6 молотили лопастями на высоте 20-25 метров, ждали вспышек фар с земли. Наконец дождались и удачно приземлились. Всё это время, плюс загрузка раненных, взлёт, ведомый вертолёт капитана Ваканова кружил над нами и по указаниям авианаводчика и капитана Козлова стрелял ракетами и работал из носового пулемёта по противнику, использовав полный боезапас. Второй полёт был совершен в принципе как и первый, по личной просьбе командира полка п-ка Томарева и командира эскадрильи п/п-ка Ким и прошёл естественно более удачно, получили лишь несколько пробоин. А теперь о неточностях и домыслах журналисткой и библиографической пишущей братии, которые используют в политических целях плохие людишки. О ночной посадке я впервые в жизни на диктофон  рассказал лет 10-12 назад моему другу, писателю Владимиру Тимофеевичу Фомичеву, по просьбе московских писателей, рассказал и забыл об этом. Оказывается тогда в средствах массовой информации, американцы после Иракской войны (Буря в пустыне) заявили, что они первые в мире совершили ночью посадку на необозначенную площадку, в горах в районе боевых действий. В той В.Т. Фомичева статье, опубликованной в Москве, написано, что именно советские вертолетчики, до американцев садили вертолеты ночью на Афганской войне и американским летчикам еще шагать и шагать до русского Ваньки и не надо питать им иллюзий попасть в книгу Гиннеса. С моих слов в статье написано, что вероятно кто-то до нас и после нас, из Советских лётчиков, садили вертолеты в горах Афгана и официально была даже директива Главкома ВВС маршала Ефимова, именно о нашей посадке. Поясняю для несведущих. У каждого летчика была рабочая тетрадь, которая хранилась в секретной части, куда мы записывали приказы, директивы, указания Главкома ВВС, различные данные, например о причинах авиакатостроф в ВВС. Так вот не о приказе о награждении, не о моем подвиге я рассказал, а о рабочей директиве Главкома ВВС маршала Ефимова, где он обозначил место и время события, фамилии двух летчиков капитана В. Козлова и старшего лейтенанта А. Игумнова и предложил передавать опыт в другие полки и вертолетные части страны. В.Т. Фомичеву нужна была официальная доказательная база. Более того, на следующий день, после посадки в Афгане, я выступил фотомоделью и был сфотографирован в кабине вертолёта в газету и на листок комсомольской славы. Была такая форма поощрения – благодарственное письмо на Родину. Командование полка отправили его и листок комсомольской славы моей маме. После смерти мамы, я случайно нашел в её документах листок комсомольской славы, благодарственное письмо не сохранилось. Я сделал копию и тоже передал В.Т.Фомичеву, как доказательную базу и уже лет 10 не вспоминал об этом. На обратной стороне листка написано, что за достигнутые успехи в боевой и политической подготовке награждается ст.л-т Игумнов А.П. Есть подписи командира полка, замполита, круглая синяя печать части. Только вот чем меня наградили не написано. Поясню. Награду я выбрал сам. Мы прослужили всего около двух месяцев в Афгане, понятно, что медаль или орден ждать долго и нудно, и еще неизвестно дадут ли… У нас в магазинчик (чекушку) поступило 4 японских магнитофона Panasonic. Кому в то время не хотелось иметь своего магнитофона «японца»? Командование полка поступило мудро и честно, 2 мага транспортникам, 2 боевикам. Короче, я и капитан Ваканов согласились на магнитофоны, позже В.Козлов получил орден «Красной звезды», а командир эскадрильи А.А. Ким орден Ленина. Вот он «япошка» перед мною стоит, немного шипит, но работает уже 30 лет! «Национал панасоник» - круто, не правда ли для тех лет.
А теперь отвечу ещё политическим придуркам разного пошива и мастей. Бог дал дар и право не многим участникам войн стать летописцами событий, участниками которых они были.  И я плевал на их всех, не они, а история, наши дети и внуки рассудят кто был козёл, а кто честный гражданин своей страны. Когда моя младшая дочь 14 лет назад спросила: «Папа, ты снова поедешь в Чечню?», я ответил и это есть в моей книге, выпущенной в 2001 году, приведу дословно:
-Да, доченька, поеду.
- А зачем?
- Там ждут меня мои друзья.
- Папа не езди в Чечню, там могут убить.
- Кому – то надо, доченька быть там. Понимаешь? Надо…
В тот раз я поехал в спецназ «Витязь», я и об них обязательно напишу. Мировые ребята- наша достойная смена!
И в политике кто-то из нас ветеранов должен быть, пытаться изменить жизнь свою, друзей, детей, страны к лучшему. Однополчане! Вертолётчики, десантура, погранцы, «афганцы» и «чеченцы»  о вас мои книги. Я стал на гражданке писателем  и ложная слава, как и ордена мне не нужны в 56 лет. Мне нужна любимая страна, Россия. Славным выпускникам Саратовского военного училища лётчиков, герою Советского Союза полковнику Н.Майданову и Герою России подполковнику А. Дзюбе посвятил фоторепортаж «Возвращение на войну» во второй книге «Мы ещё не вернулись». Капитан Петров (Митрофанович), капитан  Виталя Девятых, рассказ «Лёшка-рыжик» посвящен вам, боевые друзья мои. Повесть «Перехват» о тебе, мой командир Владимир Козлов, и о Ефиме Ваканове - чести и совести звена. Я не забыл о вас, ребята, помню и в своих рассказах озвучиваю ваши имена. Отзовитесь Володя Кроленко, майор В.Иванов, майор В.Винник. Жив ли здоров наш славный командир п/п-к Ким Сан Саныч? Привет командир Вам от неугомонного Александра Игумнова, который создавал Вам много проблем. Отзовитесь зам. командира полка п/п-к Владимир Антонович Полещенко. Помнишь, командир как «бомбёры» громили караван на старой Кабульской дороге? Мы показали цель, а самолёты расстреляли всё и всех. Мы хотели вместе напиться тогда вечером. Рассказ «Выстрел в долине» посвящен Володе Козлову и вам Владимир Антонович. Я часто вспоминаю вас, дорогие техники и лётчики нашего Джелалабадского полка. Дай Бог вам здоровья и благополучия вашим детям. Давайте вместе расскажем правду об афганской войне и о той ночной посадке, когда мы с Володей Козловым и экипажем Ефима Ваканова спасли от смерти многих тяжелораненых десантников и сами остались живы. Нам есть, что рассказать детям и внукам и выпить боевые сто грамм за тех, кого нет с нами. Отзовитесь ребята, которым было когда-то 17-18 лет, выпускники Саратовского ВВУЛ, с кем я маршировал на плоцу, с кем делил радости и горести курсантских лет. Володя Дубровский, Махмут Латыпов, Женя Лебедев, Миша Макаров, Саня Лёвин, Юра Нетёсов, Андрюша Воробьёв, Володя Квич и многие другие, постаревшие и поседевшие летуны Афгана и Чечни!
Дорогие «боевики» (Ми-24) о вас этот рассказ и в нём дорогие мне фамилии, участников тех событий. И прошу не судить строго за какие-то неточности или пробелы. Я описываю события истории, в форме художественных произведений, основанных на реальных фактах а не пишу историю, а может быть и пишу, но только нашу историю - ветеранскую.
Операция на Панджшере.
В пивбаре, напротив городской бани. знакомый, пропитанный табачным дымом полумрак. Высокие стальные столики, литровые громоздкие круж¬ки, сушеная, просоленная рыба, ломтики белого сыра на гряз¬ных тарелках и монотонный гул мужских голосов. Весь Советский Союз ушёл в подвалы и подворотни. Ведём кухонный образ жизни, боимся вслух сказать правду, а может не умеем говорить, только учимся? Как по команде появляются ребята, все свои в доску парни. Подполковник Белобородов — огромный, седой жизнерадостный балагур. Капитан Расторгуев — молодой, пер¬спективный командир звена. Комэска майор Гусаров. Его зам¬полит Леша Спирин. Прапорщик Дима Вальчук, вышедший на днях на пенсию. Андрюха, Витька, Славка... Радостно жму  их руки, хлопаю по плечам и хохочу вместе со стариком Бело¬бородовым. Дима Вальчук открывает “дипломат” и выставля¬ет на стол батарею водки.
— Отвальная, ребята, — поясняет он. — Отслужил, слава тебе, Господи.
Мы пьем за него, за счастливое возвращение. А третий сто¬парь — молча, за тех, кого нет с нами. Афганская традиция. Пока мы живы, будет жить и она. Наша память. Не чокаясь, чуть дрогнув рукой, я пью горькую “горилку”, вспоминая Серегу Чукаря.
Солнечный июньский день 1984 года. Баграм. Операция на Панджшере. Ловим и никак не можем накрыть банду Ахмат- Шаха Масуда. Его портрет вывешен у нас в модуле. Борода¬тый, здоровенный детина тридцати лет. Плакат Ленина сняли, а душмана повесили. Неужели думают опознать и поймать его в нашем городке?
Накануне меня наконец-то выпустили из джелалабадского заточения. Постоянно находясь в полупьяном безделье, я отбы¬вал наказание за то, что набил морду одному новоявленному украинскому националисту в чине прапорщика. Позже, за кра¬жу бензина, его выгнали из армии. Тогда весь наш полк улетел на операцию в район Панджшера. Меня оставили на базе. По-ручили руководить взлетом и посадкой редких самолетов и вертолетов. Целые дни я сидел на вышке и умирал со скуки. Внизу был небольшой магазинчик, где пройдоха-торгаш про¬давал из-под полы “кишмишевку”. Я брал дюжину целлофа¬новых пакетиков, наполненных этой бурдой и завязанных сверху ниткой, поднимался наверх и в жутком одиночестве глотал теплую, приторную жидкость. Пил и горько думал про себя: “Когда же все это кончится?” Наш батя, командир пол¬ка, полковник Томарев наконец-то сломал упрямство на-чальника политотдела, стряпавшего мне трибунальное дело. Он сказал: “Бомберы мне здесь нужны. Хватит ему штаны про¬тирать на вышке. Потом разберемся, а сейчас воевать надо и фингалы у хохла прошли. Пусть в следующий раз автома¬том не балуется”.
За мной немедленно из Баграма прибыла вёртушка. Сам замполит майор Вин¬ник. И уже вечером, страшно довольный, я с удовольствием пил нашу русскую бражку, которую в честь моего прибытия выкатил Серега Чукарь. Начинало темнеть, когда заядлые картежники решили разорвать последний банк и двинуться спать по своим берлогам.
- Ты куда?- остановил меня Чукарь.- Дрыхни у меня. Нам двоим места хватит.
В четыре утра меня разбудил далёкий шум авиационного двигателя. Взлетал разведчик погоды. Рядом, по-детски спал Чукарь. Я боднул его несколько раз ногой, громко крикнул:
— Подъем! Вставай, алкаш. Прячь брагу. Отрубай хвосты.
Сергей сладко потянулся, привстал, нашарил рукой банку, сделал пару глотков и протянул ее мне:
— Теплая, зараза. Будешь?
— Нет. Мне сегодня бомбить. Да и “начпо” вызовет на  ковер, будет воспитывать. Еще унюхает, стервец. Лучше тяпнем вечером, если живы будем...
—Живы будем — не помрем, живы будем — все допьем, — скороговоркой пропел он, засовывая в  рот “беломорину”.
Я открыл дверь грузовой кабины, поставил стремянку соскочил на землю. Было прохладно. На востоке всходило солнце. Немного размяв ноги и руки, я поплелся к хвосту вертолёта. Рядом пристроился и заспанный Сергей. Таким и помп его: взлохмаченным и зевающим. Ленивым взглядом я окинул стоянку вертолётов, одиночные фигуры проснувшихся обитателей  берлог, алый диск солнца, голубизну неба. Посмотрел на взлётную полосу и замер, застыл в изумлении.
Прямо на меня, грозно и неотвратимо, вынырнув из под хвоста приземистых двадцатьчетвёрок, катился огромный, пульсирующий ярко-огненный шар. Все же я успел рассмотреть в середине огненной дуги пилотскую кабину самолета и крылья, объятые пламенем. А сзади, на середине взлетки, пламя факела перевернутой вертушки. Я невнятно зарычал, рванул Сергея за рукав комбинезона и плюхнулся головой на смоченную мочой землю. Охнув от изумления, рядом бухнулось тело Сергея. Он поперхнулся, с отвращением плюнул и буркнул:
— Носом — и прямо в хреновину. Ну и шуточки.
Это были последние слова, которые он произнес в жизни. Горящий, летящий смерч сошел с траектории полета, накренился влево, опустил нос и, снижаясь, падал прямо на нас. На меня, Сергея, на землю!
Стукнувшись лбами, мы дружно спрятали головы за заднее колесо. Не мешкая, стали проталкиваться под пузо вертолета. Я впереди, Сергей — сзади. Концы радужной дуги смертоносного смерча пронеслись мимо, опалив хвостовую балку горячим воздухом, брызнув осколками. Самолёт упал и  развалившись на куски, пробороздил по земле фюзеляжем, остановился в метрах ста от нас, придавив своей массой огненную дугу, превратившись в дымящийся черной копотью яркий костёр. Я тяжело поднялся, ощупал себя руками, взглянул на Сергея и увидел пенистую струйку крови, вытекающую из подреза вонзившегося кусочка железяки в сонную артерию. Нахлынуло чувство внезапного страха и ужаса. Я пронзительно взвыл, вскочил на ноги и бестолково замахал руками. Неожиданно рванул самолёт и меня обдало жаром взрывной волны. В нос ударил смрадный запах горящего алюминия и тлеющей материи. Хватаясь руками за траву, отполз под хвостовую балку и вдруг услышал трель резких хлопков и визг пролетающих снарядов. И еще черт знает что. Это начал рваться боезапас самолета. Очумевший, обессиленный, испуганный, я быстро пополз на старое место под брюхом вертолета. Уткнулся носом в пыльную резину колеса, подтянул ноги под подкос и обнял правой рукой безжизненное тело Сергея. Откуда-то донесся вой сирены, пронеслись санитарные и пожарные машины. Появились люди.
Прошло всего несколько минут. Мгновение, унесшее большой кусок моей жизни. Злой рок, беспощадно убивший Сергея.
Я нашел в себе силы встать на ноги и побрел к останкам самолета. Eщё дымились обломки искореженного металла. В стороне валялся движок, сохранившееся целиком крыло и какие-то скрученные трубы. Вокруг самолета образовалось смоляное пятно, внутри которого возвышалась куча металлолома. На бетоне на коленях стояли афганцы, вознося к небу руки и читая молитвы. Один из них, молодой технарь, покрытый копотью с ног до головы, громко рыдал, стукаясь лбом о грязный бетон. Кто-то длинным, деревянным, кривым багром осторожно ковырял в куче хлама. Люди стояли не шелохнувшись, насупив угрюмые лица и уставившись в одну точку. То, что я увидел, не забудется, не изгладится из памяти никогда...
Их было двое. Два командира полка. Наш и афганец. Кто из них кто — понять было невозможно. Два трупа. Потусторонние, страшные. У одного напрочь снесена голова. Второй труп мало чем отличался от первого. Он был запутан стропами полураскрывшегося парашюта. Только один Бог знает, на что надеялся этот человек, дёргая за кольцо вытяжной фалы на высоте двадцать метров, сидя в объятой пламенем кабине самолёта. Одно верно, что его мозг судорожно искал пути спасения. Человек был в памяти, он хотел жить.
Случилась невероятная и, может быть, единственная в мире трагедия. Самоуверенные главные авиационные на¬чальники в Баграме без разрешения руководителя полетов подполковника Белобородова вырулили на самолете в начало взлетной полосы и произвели взлет над работающей на середине полосы вертушкой. Не рас¬считали дистанцию и зацепили топливным баком за вращаю¬щиеся лопасти двадцатьчетверки. Отсюда и огненный шар, бьющий фонтаном горящего топлива.
Летчики из вертушки спаслись дважды. Очумевшие от вне¬запного тяжелого удара, они сумели выбраться из мгновенно вспыхнувшей кабины. В панике бросились бежать в сторону, прямо по минному полю. Узнав, что чудом уцелели, ребята три дня беспробудно пили водку. А по приезду домой поставили свечи в церкви. Минеры же экспериментировали, колдовали над минным полем, недоуменно разводили руками, доказывая непроходимость  минированной полосы.
Я тоже мог оказаться на мес¬те Сергея. Но его Величество случай и судьба распорядились иначе. Я остался жив. Именно тогда, в то время, я стал верить в какую-то непонятную, не подвластную человеческому разу¬му силу, сотворившую этот мир и нас самих. Решающую, кому жить, а кому умереть. Я надел на шею крестик, подаренный мне матерью перед отъездом, и уже никогда его не снимал, не прятал.
Через пару часов мы уже высаживали десант на Панджшере и казалось, что скоро победим Панджшерского льва. После полудня, на взлётно-посадочной полосе осталось лишь грязное пятнышко тёмной копоти.  И на траве, где упал и сгорел самолёт не было его обломков. Ярко светило солнце, щемило сердце, что скоро замена и нам домой. Буд-то ничего не случилось утром, не умерли люди и впереди нас ждёт светлое будущее. Оказывается у войны свои планы для каждого из нас.  Увы, операция продолжалась, появились новые «двухсотые». А ещё через день «транспортники», под прикрытием «боевиков» и ожесточенным огнём противника вывозили обратно в Баграм жалкие остатки десантного полка. Их командир, от которого неприятно пахло, подтянув на бегу штаны, заскочил в мой  вертолёт, крича: «Я последний, взлетайте немедленно!». Султанчики выстрелов разрывались вокруг вертолёта, подрывали песочную пыль, крошился камень и казалось вот-вот шальная пуля попадёт тебе в лоб. Командир, закусив губу, уперев взгляд в приборную доску, упорно чего-то ждал. И чудо! Из-за горки выползли двое, таща третьего за собой. Обороты, взлёт, прыжок вертолёта к ним и трое безусых парней через минуту благодарно глядят в лицо борттехника. Всё, теперь домой. Увы, командир полка соврал, оказался трусом. Окруженные в другом ущелье, но совсем рядом, о чём тогда мы не знали, около 2-х взводов десантников отстреливались до последнего патрона. Наступившая ночь не позволила «транспортникам» спасти их. Их командир застрелился, определили позже врачи. Более недели грязные и обросшие группа советских солдат, как партизаны по тропинкам и ущельям выходили к своим на юг, в сторону озера Суруба. Ахмат-Шах Масуд по какой-то причине не преследовал их. Может быть, хоронил своего убитого адъютанта и сам зализывал раны в укромной норе. И правда, тогда мы чуть-чуть не кончили войну с будущим Панджшерским львом. Именно чуть-чуть…
Командир полка, его начальники, решили козлами отпущения за провал операции, сделать вертолётчиков. Мол, не выполнили приказ, бросили десантников погибать. Сволочи, подонки, проститутки! Командиры вертушек  писали объяснительные, замкомандира эскадрильи хотели отдать под суд. Честь и воинское достоинство вертолётчиков спасли, точнее отстояли сами десантники, вышедшие живыми из «масудовской»  ловушки. Какова судьба трусливого комполка я не знаю. Говорят «Бог каждому воздаст должное», но это уже другая история.
Вечером, в Баграме я в одиночестве пил брагу  и поминал Серёгу Чукарева…

Член Союза писателей России
А.П.Игумнов

(Примечание: Рассказ напечатан в сокращённом варианте. Книга «Пробуждение», ГУИПП «Полиграфист», 1999 г.)

Маловато будет (с)

Думаю, что не стоит исключение из правил возводить в ранг нормы. А то потом ребятишки, наслушавшись умных дяденек, гробятрся на хребтах, которые кое-кто и горами то называет с улыбкой...